Еще за дверью слышится
странное пение. Дверь открывается, и появляется отец Варфоломей. Во-первых, он босой, во-вторых, лохмат, подпоясан веревкой, глаза безумные.
Неточные совпадения
Танцовщица визжала, солдат гоготал, три десятка полуголых женщин, обнявшись, качались в такт музыки, непрерывный плеск ладоней, бой барабана,
пение меди и струн, разноцветный луч прожектора неотступно освещал танцоров, и все вместе создавало
странное впечатление, — как будто кружился, подпрыгивал весь зал, опрокидываясь, проваливаясь куда-то.
Вдруг в тихом вечернем воздухе пронеслись
странные звуки: то были удары в бубен, и вслед за тем послышалось
пение, похожее на стон и плач.
На вечере у Еропкиных, где были две барышни — богатые невесты, за которыми обеими ухаживал Махин, после
пения романсов, в котором особенно отличался очень музыкальный Махин, — он и вторил прекрасно и аккомпанировал, — он рассказал очень верно и подробно — у него была прекрасная память — и совершенно безучастно про
странного преступника, который обратил палача.
Все вокруг гармонично слито с
пением хора, все живет
странною жизнью сказки, вся церковь медленно покачивается, точно люлька, — качается в густой, как смола, темной пустоте.
Даже бледная слепая Лидочка — и та чувствовала себя гораздо лучше, нежели в городе или на даче. Целыми днями просиживала она в саду, греясь на солнышке, вдыхая аромат цветов, росших в изобилии на клумбах и куртинах, и прислушиваясь к
пению птичек. Она смутно желала снова услышать серебристый голосок и звонкий смех
странной девочки, называвшей себя феей. Но девочка не появлялась больше, и маленькая слепая потеряла всякую надежду увидеть ее.
Сел на дворе на ящик, посасывая свой аршинный чубук. Из боковой фанзы с поднятыми верхними рамами окон доносились возгласы и
пение, — у нас служили всенощную. Слышны были
странные моления о страждущих, о мире всего мира… Старик с любопытством прислушивался.
Взбивать локоны, надевать роброны и петь романсы, для того чтобы привлечь к себе своего мужа, показалось бы ей так же
странным, как украшать себя, для того чтобы быть самой собою довольною. Украшать же себя, для того чтобы нравиться другим, может быть, это и было бы приятно ей — она не знала — но было совершенно некогда. Главная причина, по которой она не занималась ни
пением, ни туалетом, ни обдумыванием своих слов, состояла в том, что ей было совершенно некогда заниматься этим.